* * * Поколение студентов Челябинского монтажного техникума начала 1960-х годов, конечно, очень сильно отличались от всех последующих поколений – семидесятых, восьмидесятых. Причем, разница была ощутимой – прежде всего, в историческом аспекте. Это было послевоенное поколение, опаленное всеобщей трагедией, потерями, безотцовщиной, тяготами времени, вечной неустроенностью, жизнью впроголодь. Образно говоря, это были «дети-старички» - люди, по характеру и по опыту жизни много старше своих лет. И отношение к учебе у них было иным: более серьезным, глубоким; знания, профессия, заработок являлись не только насущной потребностью, но и ответственностью – перед теми же младшими братьями и сестрами, например. Многие из них были не из Челябинска, а из областных поселков, деревень, где семьи испокон были большими, а уважение к труду прививалось с малолетства. * * * Техникум не просто давал знания, а являлся настоящей школой воспитания характера. Для нас, 15-летних подростков, становление личности проходило именно здесь. В школе, где я учился, учителями были, в основном, женщины. А техникум оказался совершенно мужской стихией – как и по составу преподавателей, так и по учащимся. В нашей довольно большой группе – более 25 человек – учились всего две девочки. Строительство, монтаж промышленного оборудования считались мужскими специальностями, и это предопределяло характер отношений. Вообще, мужское общение сыграло значительную роль в становлении характера. Оно более жесткое, прямолинейное; тут ужом не проскользнешь. И вместе с тем, в этом общении была сильна взаимовыручка, дружба, взаимное уважение. * * * Совершенно особую атмосферу создавали преподаватели-фронтовики. Я до сих пор удивляюсь тому жизнерадостному настрою, который несли эти люди, прошедшие через кровавое месиво войны, где любой день мог стать последним. Во фронтовиках было что-то особенное – они знали то, о чем мы могли только догадываться; они знали себя на войне. В мирной жизни это знание сменилось простым и мудрым отношением – к воспитанию, к преподавательской работе, даже к предметам. Действительно, что может быть «веселого» в сопромате, основах конструирования, других строго профильных предметах? А они могли подать материал просто и ясно – и он укладывался в наших головах ровно, как кирпичная кладка. Конечно, преподаватели не ходили за нами с платочком; но мы чувствовали их опеку – искреннюю, идущую из глубины души; а внешне достаточно жесткую, исподволь, ненавязчивую. Таким искусством воспитания обладали Иван Власович Танич, Анатолий Иванович Лямаев и другие. Мне повезло еще и в том, что с раннего детства я занимался в хоровом коллективе ДК ЧТЗ, пел и в техникуме. Иван Власович и Анатолий Иванович были горячими сторонниками студенческого творчества, всеми силами поддерживали самодеятельность, организовывали кружки, студии, проводили вечера. Анатолий Иванович Лямаев и сам играл раньше в оркестре – «пропадал в музыке» часами. В техникуме его нагрузили работой, большим количеством уроков еще и потому, что его домашние хотели отвлечь Анатолия Ивановича от этой страсти. Но любовь к музыке разве преодолеешь! Примечательно, но он преподавал у нас предмет, который сложно назвать «музыкальным» - физику. Но и на уроках он был настоящим виртуозом – мог просто и доступно рассказать о самых сложных вещах и явлениях. Удивительными были директора. До сих пор я не могу понять, как их подбирали, выдвигали и при этом не ошибались в выборе? Для хрущевских времен частая ротация кадров была в порядке вещей, но чтобы так удачно!.. Безусловно, своим подъемом монтажный техникум во многом обязан Петру Архиповичу Моисееву. Когда я поступал в техникум, он уже не был директором, но преподавал, затем стал бессменным руководителем партийной организации техникума. О Петре Архиповиче по техникуму гуляло студенческое двустишие: Чистое, вечное, доброе сеет Какой уже год Моисеев… Глубокий след в моей душе оставил Валентин Иванович Варламов. И не столько как директор, хотя его приказом я был зачислен в техникум, а именно как преподаватель. Участник Великой Отечественной войны, он буквально излучал жизнеутверждающее начало, приходил на уроки счастливый, радостный, открытый. Мы даже не знали, умеет он по-настоящему хмуриться или нет? Свои уроки он делил на несколько частей. В самом начале мог рассказать что-то смешное, а затем, уже с хорошим настроем аудитории, рассказывать серьезные вещи, объяснять тонкости предмета, темы. Под занавес – обязательно звучала какая-нибудь интересная история, где-то смешная, где-то поучительная. Но мы выходили из кабинета радостными – жизнь-то, оказывается, вполне удалась!.. Не мог не вызывать уважения Василий Степанович Трошев. Очень красивый, всегда аккуратный и подтянутый, он был не похож на своих предшественников. В середине 1960-х годов во многом изменились взгляды на жизнь, появилась новая система ценностей, которую сейчас принято называть эпохой шестидесятников. Василий Степанович имел манеру говорить спокойно, тихо, но вместе с тем веско – так, чтобы каждое слово доходило без крика и эмоций. Интересным директором был Фридрих Даянович Зенчурин. Его непосредственное директорство я уже не застал, да и в наших группах он не преподавал. Но вот что было интересно. Мы, студенты, с ним не раз пересекались в коридорах техникума и просто нутром чувствовали высокую культуру этого человека. Ровный, спокойный, обходительный, с ясной и вместе с тем интеллектуальной манерой говорить, он шел по техникуму твердо, с расстановкой, как и положено людям, которые знают цену себе и своим знаниям. У Зенчурина можно было не учиться – достаточно того, что он находился рядом. Мы, конечно, завидовали тем студентам, у кого он преподавал. Общение с такими людьми дорогого стоило – мы впитывали культуру поведения и сами подтягивались к такому уровню. Интересным, грамотным и глубоким преподавателем был Леонид Иванович Жиляков, преподаватель нашего отделения «Монтаж и ремонт промышленного оборудования». Однажды он меня, что говорится, пристыдил. Распределяя задания по ПТО, он выбрал для меня одно из самых сложных. - Почему вы мне такое трудное задание даете? – спросил я. Он, внимательно посмотрев на меня, ответил вопросом на вопрос: - А ты что, себя убогим считаешь? Это меня задело – и, думаю, что серьезно – пришлось собраться силами, взять и сделать все, как положено. И сейчас считаю, что этот урок был на всю жизнь: трудности для того и даются человеку, чтобы их преодолевать. Вообще, люди в техникуме собрались очень интересные. За все четыре года, что я здесь учился, не было ни конфликтов, ни склок, ни ругани, ни неприязни. Это по праву удивительно, поскольку жизнь так гладко складываться не может. Хотя трения были, но они были рабочими, по существу, по качеству знаний. Добиться ясности в теме не так просто. Из наших преподавателей электротехнических дисциплин запомнился Гельмут Эрихович Риккер, который возглавит техникум уже в 1980-е годы. Спокойный и доброжелательный преподаватель, он мог несколько раз объяснить ученику сложный вопрос, пока у того в голове не наступит «просветление». Для этого нужно колоссальное терпение. В памяти остался и наш заведующий мастерскими Владимир Васильевич Белопашенцев. Он не был преподавателем, зачеты мы ему не сдавали, но… он прекрасно знал станки – столярные, слесарные, фрезеровочные, токарные и другие. Они были словно его продолжением. Невысокого роста, скромный, он нас встречал на занятиях, распределял фронт работ, места, помогал, если кто-то не справлялся… * * * Моя учеба в техникуме, в принципе, складывалась достаточно легко. Мне многое давалось, возможно, от природы. К тому же я был достаточно хорошо подготовлен к техникумовской жизни – прежде всего, психологически. Хотя судьба могла сложиться совершенно иначе. У меня был хороший голос – достался по наследству от отца. Его даже в филармонию приглашали – все удивлялись, откуда в такой обычном человеке рождается такой необычный голос: мощный, красивый, с богатой звуковой палитрой. Он пел в хоровой капелле театра ЧТЗ и частенько брал меня с собой на репетиции. Меня ставили где-нибудь в середине хора, между басов, баритонов и альтов. Я слушал – и в итоге мог повторить партию любого голоса в хоре. Отец, к слову, преподал мне первый производственный урок, когда мне было лет семь. Он работал на ЧТЗ, был рационализатором и однажды внедрил крупное изобретение, за что получил хорошую премию и даже купил себе автомобиль «москвичонок». Вот только гаража не было. Он обратился в техникум. К нему пришли два студента – они мне показались очень взрослыми, солидными, - и те за несколько дней из привезенных стройматериалов поставили ему гараж, да так ловко, что оставалось только удивляться. - Вот, смотри, - говорил мне отец, - ребята обязательно выучатся и станут большими начальниками. Почему? А потому что все попробовали своими руками, а не по книжкам. Вторым человеком, кто меня убедил в необходимости поступать в техникум, была моя учительница Антонина Агеевна Сокова. Она подошла к делу более чем прагматично: - Ты не думал о техникуме? Голос – голосом, не известно, что с ним будет. А реальная специальность никогда не помешает… * * * Было и еще несколько связующих нитей с техникумом. Отец, к примеру, любил приходить в техникум на наши концерты. Я пел, был солистом оркестра – в общем, на виду, всем известен. Отец шел по техникуму и здоровался с преподавателями, как со старыми знакомыми, - с Пыховым, с Водкиным, с другими, кто пришел в техникум с производства. Откуда знал? – вместе работали на ЧТЗ в электроцехе… * * * Вместе со мной учились яркие и интересные ребята. Всю жизнь проработали по специальности мои однокурсники Николай Андреев, Евгений Еремин, Виктор Криухов и многие другие. Да и на уроках нам не было скучно. До сих пор с теплом вспоминаю своего друга и однокурсника Валерия Полозова, который окончил техникум на «отлично», что дорогого стоило – «пятерки» за глаза никто не ставил. Как-то сидим на уроке математики у Марии Адамовны Паклиной. Она мерно рассказывает у доски суть уравнения и как его решать. В середине урока я растерянно и глупо спрашиваю у Валерия: - Ты что-нибудь понимаешь? - Конечно. Эту часть уравнения – туда, эту – сюда… И показал буквально на пальцах, как решаются подобного рода задачи. А занимались мы по легендарному, еще довоенному учебнику Магницкого. Легендой этот учебник стал за ясность изложения – мало кому удавалось «рассказать математику» просто и доступно. Позднее учебники становились только хуже – сказалось, видимо, большое количество «педагогических диссертаций» и излишняя любовь к терминологии. * * * Конечно, мы жили не «строительством единым». Здесь тоже получилась уникальная вещь – наш техникум, к примеру, прозвали «спортивно-монтажным». Что ни соревнования, то призовые места. Стоит думать, что наши соперники серьезно злились на нас. Другим базовым достижением стала самодеятельность, творчество. Здесь Челябинский монтажный техникум был тоже на высоте, и подчас недосягаемой. Сказались тесные взаимоотношения с театром ЧТЗ, одним из сильнейших дворцов культуры не только в Челябинске, но и в стране. Художественными коллективами здесь руководили профессионалы самой высокой пробы. Например, хоровой коллектив ЧТЗ создавал замечательный специалист, ученик Рубинштейна Евгений Петрович Соколов; затем дело перенял Евгений Владимирович Степанов. Уникальные люди занимались в ДК ЧТЗ народными, танцевальными, театральными, джазовыми коллективами. Эффект от сотрудничества техникума и театра ЧТЗ заключался еще и в том, что самодеятельные коллективы на уровне техникума развивались не абы как, а под профессиональным руководством – благо, у техникума была возможность приглашать педагогов по совместительству. Когда руководят настоящие мастера, коллектив звучит совершенно по-другому. * * * Творчеством, самодеятельностью ребята занимались увлеченно, с полной отдачей. В техникуме проводились замечательные вечера – с концертом, танцами, буфетом. У нас был хороший эстрадно-симфонический оркестр, в котором звучали и скрипки, и духовые, и струнные инструменты. Открывали любое мероприятие знаменитым «Маршем монтажников». Вячеслав ЛЮТОВ, Олег ВЕПРЕВ
|