Каждая эпоха имеет свой особый вкус, колорит, внутренний стержень. Каждой эпохе задают тон и ритм люди, которым выпало «посетить сей мир в его минуты роковые». Для каждой эпохи характерна своя «сетка событий», а отраслевой принцип или региональный формат не умаляет общеисторического значения.
Такая писательская оговорка-преуведомление нужна лишь для того, чтобы подчеркнуть уникальность пересечений человеческих судеб и исторических обстоятельств; а касательно нашего рассказа – подчеркнуть равнозначность судьбы легендарного директора Южноуральской ГРЭС Павла Федоровича Жевтяка и судьбы всего энергетического комплекса. Иные, «малые» мерки для людей труда, вообще, плохо пригодны…
Промышленный почерк на Увельском листе
Мы склонны называть «подарком судьбы» время, в котором нам приходилось начинать. Это правильно, по большому счету. Но у Павла Жевтяка это время было особым.
1950-е годы можно назвать одной из удивительных эпох в истории России. К сожалению, в исторических материалах, справках, комментариях о ней говорится вскользь, бегло, неохотно, словно ничего особенного в эти годы не происходило. На самом деле время было чрезвычайно яркое, интересное – время надежд и свершений, когда вслед строчкам Бориса Пастернака, всем и во всем хотелось «дойти до самой сути»; время строительства и трудовых побед, когда в стране сложился настоящий «культ производства», а престиж производственных специальностей достиг невероятных высот. Это время в полной мере можно назвать «промышленным творчеством» - и напрасно, что этот термин до сих пор не введен в оборот, в отличие от НТР: научно-технической революции.
Действительно, восстановление народного хозяйства после Великой Отечественной войны, когда многие предприятия пришлось отстраивать заново, дало огромное количество нестандартных конструкторских и инженерных решений. Никто не собирался механически копировать прежние образцы. Строили на перспективу, с учетом новых технологий, новых потребностей. Многие объекты возводились впервые, без какого-либо аналогичного опыта – тот же «ядерный щит» России, объекты химической промышленности, ракетно-космической отрасли, энергетики.
После войны, стершей ластиком половину экономической карты страны, «с чистого инженерного листа» отстраивались не только разрушенные предприятия. Азарт экономического подъема волнами разливался по стране. В Челябинской области, да и вдоль всего Каменного пояса, самым ярким примером «промышленного творчества», за исключением атомных наукоградов, стал молодой город Южноуральск, бывшая казачья Нижнеувельская станица, обязанная своим «вторым рождением» строительству государственной районной электростанции – Южноуральской ГРЭС.
Вообще, в творческом промышленном подъеме послевоенных лет не было никакого «инженерного безрассудства» - напротив, насущные, хотя и масштабные задачи требовали максимально практичного, выверенного решения. Это позднее, на излете брежневской эпохи, будут рождаться в правительственных головах сумасбродные идеи, мало связанные с экономической целесообразностью. А после войны у страны просто не было денег на подобную роскошь. История с Южноуральском лучше всего показывает правильность подобного подхода.
- В Южноуральскую ГРЭС трудно не влюбиться, - говорит Павел Федорович Жевтяк, возглавлявший станцию почти четверть века и передавший свои знания, в том числе и руководящие, по наследству сыну Сергею. - Сама идея строительства Южноуральской ГРЭС отличается особой красотой, точностью: как в историческом плане, так и на перспективу.
Строительство Южноуральской ГРЭС
Действительно, идея была привлекательна во всех ракурсах. Исторически, она продолжала знаменитый ленинский план ГОЭРЛО, в котором увельские земли были отмечены как подходящие для строительства. Великая Отечественная война внесла коррективы не столько в месторасположение станции, сколько в будущее техническое задание.
К 1946 году на Южном Урале оформилась новая промышленная карта. Эвакуированные предприятия за годы войны вросли в уральскую землю, пустили корни, развернули цеха и продолжали наращивать объемы производства. Дефицит электроэнергии стал ощутим еще в середине войны, когда пришлось вводить жесткие ограничения и график потребления. Соблюдение этого графика стояло на высоком контроле - у первого секретаря Челябинского обкома Николая Семеновича Патоличева.
Новый импульс развитию послевоенной промышленности могли дать только новые электростанции - и чем выше была их мощность, тем лучше. Отсюда и размах в ТЗ Южноуральской ГРЭС - построить одну из первых в стране тепловую станцию, мощностью миллион кВт. Следом будут приняты масштабные решения по мощностям на Челябинской ТЭЦ-1 и Троицкой ГРЭС.
Выбор места тоже оказался удачным - на высоком берегу реки Увелки. Внешне неказистой, «скромной» степной речки вполне хватило, чтобы бесперебойно обеспечивать станцию водой, наполняя «под завязку» водохранилище. Правда, лишь однажды, в 1976 году, Увелка чуть было не подвела энергетиков - год оказался засушливым и крайне маловодным; но благодаря слаженной работе и целому пакету рационализаторских предложений, план удалось даже перевыполнить на 0,8 процента...
Промышленный «азарт» хорош вкупе с осторожностью, и Южноуральская ГРЭС стала ярким тому примером. План строительства станции предполагал четыре очереди. Начинали с «проверенных» инженерно-конструкторских решений и в небольших объемах - с четырех турбоагрегатов мощностью по 50 тыс. кВт, чтобы закрыть хотя бы отчасти текущие потребности предприятий области. Самые большие, а потому не во всем предсказуемые агрегаты мощностью в 200 тыс. кВт оставили на потом. Как в воду глядели - на их «доводку» уйдет целое десятилетие.
Была еще одна особенность строительства Южноуральской ГРЭС. Оно начиналось одновременно с холодной войной, когда о поставках импортного оборудования в Советский Союз можно было забыть. Во всех исторических очерках о станции говорится, что она была первой в стране, полностью оснащенной отечественным энергетическим оборудованием, - а значит, стала тем заказчиком, который дал многим машиностроительным предприятиям импульс для развития инженерно-технической мысли.
К слову, «международные обстоятельства» стали не последней причиной превращения Южноуральска в город энергетиков. Как бы то ни было, через четыре года после начала строительства - в 1952 году - Южноуральская ГРЭС дала первый ток. К 1961 году будут построены все основные котлы, турбины, агрегаты, предусмотренные проектом. Дело оставалось «за малым» - выйти на проектную мощность...
Лампочка над печкой
Эпоха не делается сама собой - ее создают люди... 1950-60 годы назовут временем стремительных производственных карьер, временем молодых. Это было закономерно: после войны промышленные кадры были обескровлены, дефицит специалистов ощущался повсеместно. В эти годы как-то совершенно забылась предвоенная «охота на врагов народа»; ярлыки, которые прежде закрыли бы все двери, вдруг стерлись; не брались в расчет ни возраст, ни социальное происхождение. Главное, чтобы у молодого инженера или техника «голова варила», была способность к самообразованию, укреплялись и множились навыки, позволявшие вместе со знаниями принимать нестандартные решения - а любой возводимый объект подбрасывал сотни и тысячи больших и малых задач.
Судьбу Павла Федоровича Жевтяка можно назвать характерной для директорского корпуса тех лет. Он родился в 1927 году в семье бухгалтера-счетовода. Его отца, Федора Жевтяка, не обошел молох 1937 года – по наговору и обвинению в пропаже зерна с Шумихинского элеватора, отец был арестован, почти два года маялся в ожидании суда в переполненных камерах, но был отпущен с документом о невиновности. Свою семью Федор Жевтяк нашел в крохотной землянке в Шумихе…
Одна из родственных линий Жевтяков укрепилась в научных кругах Ленинграда, хотя эпоха большого террора явно не способствовала сближению - напротив, страна жила синдромом открещивания. Сейчас уже невозможно установить точно, но, скорее всего, за Федора Жевтяка было «замолвлено словечко» - он, арестованный, все же избежал трагической участи других своих современников.
Тяга сына к электротехнике проявилась рано – «научно-технические гены» дали о себе знать, когда Павлу было 10 лет. На Шумихинском элеваторе, куда он прибегал к отцу, Павел познакомился с электромонтером дядей Колей Ческидовым, и тот «доверил ему основы электричества». Павел без особого труда провел себе свет на печку, где в то время спал из-за тесноты в доме. Затем в его судьбе появится Челябинский энергетический техникум - неотвратимо, по душе, по призванию. Хотя сам Павел Федорович рассказывал более прозаическую историю, которая случалась с большинством его сверстников:
С отцом и матерью
- Я учился тогда в 9 классе, школьникам выдавали по 180 грамм муки в сутки. Мать готовила из нее затируху, но этого явно не хватало. Чувство голода не проходило, было постоянным. Узнав, что в Челябинском энерготехникуме студентам полагается целых 500 грамм муки, я поступил туда из 9 класса сразу на второй курс.
Челябинский энергетический техникум он окончит в 1947 году. Вообще, послевоенные выпуски назовут «золотыми» - действительно, ребята-техники были на вес золота, на предприятиях им давали «зеленый свет» в продвижении. Попав на Челябинскую ТЭЦ-1, Павел Жевтяк за шесть лет прошел путь от техника и инженера теплосилового оборудования до начальника котельного цеха. Одновременно, без отрыва от производства учился в Челябинском институте механизации и электрификации сельского хозяйства.
Эта «одновременность» тоже нелегко далась. Спать приходилось по 4-5 часов в сутки. Занятия в институте заканчивались иногда за полночь, и приходилось добираться до дома на перекладных – выждешь, когда какой-нибудь грузовик притормозит на переезде, и запрыгнешь в кузов. В 1953 году Павел Жевтяк окончит ЧИМЭСХ, получив специальность инженера-механика.
Практических задач для молодого инженера Челябинской ТЭЦ-1, а затем начальника ремонтного цеха жизнь будет подбрасывать немало. Вкус творческой инженерной эпохи почувствуется сразу же - в то время в нем недоставало такого ингредиента, как унификация. Конечно, общих принципов электротехники и термодинамики никто не отменял, общие черты имели конструкторские разработки, технологические решения, сами проекты тепловых электростанций. Но строить под копирку не получалось. В итоге тот же опыт строительства Южноуральской ГРЭС не станет калькой для Челябинска или Троицка. Его будут учитывать, примерять на свои реалии, подгонять и перекраивать, чтобы найти свое «индивидуально-промышленное» решение.
На Челябинской ТЭЦ-1 особой историей стал монтаж первых в стране прямоточного котла и турбины сверхвысокого давления. Похожие задачи - к примеру, по стыковке труб - уже были решены в Южноуральске. Оттуда электромонтажники привезли необходимые приспособления - а они не подошли в силу толщины стенок. Начались творческие поиски, которые длились больше трех месяцев. Силами всего коллектива: сварщиков, монтажников, инженеров - задача была решена, а новость о монтаже облетела первые полосы советских газет. Название одной из газетных статей примечательно: «Непроторенным путем»...
Для Павла Жевтяка этот опыт станет своего рода «пропуском» в большую энергетику. В мае 1959 года его направят на пуск первых энергоблоков Троицкой ГРЭС уже в качестве начальника котельного цеха.
- Первый день работы на Троицкой ГРЭС, 11 мая 1959 года, помню до мелочей, - рассказывает Павел Федорович. – Природа нам учинила настоящий экзамен. Ближе к обеду со стороны Казахстана поднялся сильный ветер и через каких-то десять минут превратился в черный смерч. Стало совершенно темно. Мы включили освещение. За считанные минуты в комнате начальников цехов все покрылось пылью. Мы втроем смотрели друг на друга растерянными глазами, и каждый думал – куда он приехал!.. Мрачное светопреставление быстро кончилось, и вновь засияло солнце.
- Что интересно, вот прошло уже четверть века, а подобного, как раньше, больше не было. Одним словом, природа нас проверяла на стойкость: останемся пускать ГРЭС или сбежим? Не сбежали – а буквально поселились на станции, недели и месяцы, изучая оборудование и техническую документацию, принимая отдельные узлы и агрегаты, подбирая и обучая персонал, составляя схемы и инструкции, пока работа не была успешно завершена.
Пуск установок на Троицкой ГРЭС по праву назовут «эпохальным событием», которое не останется незамеченным – в 1961 году Павел Федорович будет назначен главным инженером Челябинской ТЭЦ-1. В этой должности он очень четко определит для себя важную формулу: с пуском любого агрегата настоящая работа только начинается. Здесь, в Челябинске, ему придется непосредственно вести наладку того самого блока сверхвысоких параметров пара, о котором так громко было заявлено на всю страну. Пришлось заниматься и освоением сжигания экибастузского угля на первых на Урале котлах с шаровыми мельницами, осваивать новую рационализаторскую систему гидрозолоудаления Б.А. Москалькова.
На фоне постоянной напряженной работы, «в тылу трудового фронта» подошел и первый жизненный водораздел. Павлу Жевтяку - 33 года: возраст знаковый, когда приобретения молодости требуют зрелого осмысления. Он женат, у него растут дети: сын Сергей и дочь Наталья. В бытовом плане - уют и достаток: есть где перевести дух главному инженеру. Стараниями жены, педагога по образованию, Нины Ивановны формируется семейный, домашний миропорядок - особая ценность, которая редко (особенно в те годы) бывает преходящей. И вдруг…
Не было печали
Гром среди ясного неба прогремел в 1963 году, когда освободилось место директора Южноуральской ГРЭС - ее руководитель Филипп Михайлович Ченчик был переведен в Москву, а возглавить станцию предложили П.Ф. Жевтяку.
Это предложение он воспринял точно в штыки. Несмотря на то, что за плечами был уже серьезный опыт работы на самых «дерзких» энергетических начинаниях на Челябинской ТЭЦ и Троицкой ГРЭС, перебираться в Южноуральск не хотелось. Были и личные, чисто житейские причины – действительно, выбираться из областного центра куда-то в неизвестность, да еще с «наложением» директорских обязанностей! Как встретит трудовой коллектив, как примут?
Как-то он встретился со своим товарищем – Николаем Ивановичем Малышевым. Просидели всю ночь напролет. Павел Федорович пытался объяснить мотивацию своего отказа, подбирал и приводил многочисленные аргументы, понимал, что такое предложение было сделано не только ему. Под утро товарищ сказал неожиданно:
- С тобой понятно. А я дал согласие на должность директора Южноуральской ГРЭС…
Н.И. Малышев возглавит Южноуральскую ГРЭС осенью 1963 года. Жевтяк знал, что у того – открытая форма туберкулеза, и жить ему остается недолго. Через четыре месяца его не стало. Тогда пришлось принять нелегкое решение и дать согласие.
Конечно, в партийной системе тех лет механизм «давления» был отработан до мелочей, хотя в его основе лежал единственный принцип: против партии не попрешь, плетью обуха не перешибешь. Личное мнение, личное «я» в партийной природе не культивировалось и считалось инородным. Следовать партийным директивам требовалось во всем, а в вопросах строительства - тем более. Стоит ли удивляться, что директорское кресло в советские годы стояло не столько в кабинете, сколько было подвешено между молотом и наковальней. Этот психологический груз был по силам далеко не каждому.
С особенностями партийной кадровой работы с угрозой в случае чего «выложить партбилет на стол» Челябинская область была знакома хорошо. На рубеже 1950-1960-х годов она оказалась если и не в центре политических потрясений, то испытала кадровую встряску однозначно. С очередного Пленума ЦК КПСС по личному указанию Хрущева был выдворен Борис Васильевич Руссак, фигура крайне «неадекватная», - выдворен и отправлен «в ссылку» в Челябинскую область в качестве второго секретаря обкома. В узких кругах его называли «наш чистильщик» за пристрастие к «кадровому вопросу». Если какой-либо резервист выдвигался на должность директора и при этом начинал отказываться, то «накат» со стороны Руссака был неизбежен – с неизменными обещаниями выгнать из партии и по миру пустить.
В 1963 году такая «профилактическая беседа» состоится с П.Ф. Жевтяком и выльется в жесткое противостояние, которое будет длиться несколько лет.
Впрочем, взять Жевтяка «на испуг» - это надо постараться. Другой разговор, что его убеждали люди, авторитет которых был очень высок и которые немало полезного сделали для Челябинской области. Павел Федорович вспоминает, что особую поддержку почувствовал в Москве, куда приехал на коллегию министерства и секретариат ЦК.
В целом же, и в его судьбе, и в судьбе Южноуральской ГРЭС несколько первых лиц области сыграли значимую роль. Прежде всего – Михаил Сергеевич Соломенцев, которого также «безо всяких возражений» назначили вторым секретарем обкома партии. Он лично курировал промышленные вопросы, в том числе и по расширению Южноуральской ГРЭС. Естественно, у него сложились нормальные, деловые отношения с Ф.М. Ченчиком, которые затем – словно проекцией – отразились в отношениях с Жевтяком.
Еще один человек сыграл важную – Михаил Тимофеевич Ефремов, первый секретарь Челябинского обкома в самом начале 1960-х годов. Он проработал в этой должности немного, но запомнился, как человек, который «успокоил» директорский корпус, убрал из отношений прежнюю нервозность. К тому же он хорошо знал проблемы топливно-энергетической отрасли и имел многолетний практический опыт управления в этой сфере. В 1965 году он стал заместителем председателя Совета Министров СССР.
В тот приезд в Москву, скорее всего, П.Ф. Жевтяк будет представлен еще одному легендарному человеку – Николаю Семеновичу Патоличеву. Так что «поддержка на уровне ЦК» у молодого директора Южноуральской ГРЭС была основательной.
О молодости – тоже совершенная правда.
- Оказалось, что я был самым молодым не только из директоров ГРЭС в объединенной системе уральских электростанций, но и из специалистов-энергетиков самой Южноуральской станции. Не было ни одного ровесника даже среди начальников цехов.
Южноуральск встретил нового директора, если не в штыки, то весьма настороженно. Были, к примеру, такие, кто отправлял в горком анонимные письма с требованием «убрать Жевтяков из города в течение 24 часов». Следом пошли по разным инстанциям «подметные письма». Они были самые разные. Ничто так не возбуждает зависть, как чужое благополучие. Нового директора сразу же обвинили в неоправданной роскоши – ему на семью из четырех человек, как директору, выделили пятикомнатную квартиру. Бог с ними, с пересудами, но Павел Федорович и сам счел, что такая квартира – все же слишком большая, и не соответствует его нравственным убеждениям. Тогда, к разочарованию семьи, он принял решение перебраться в трехкомнатную квартиру прежнего директора Ф.М. Ченчика. Павел Федорович и по сей день живет в этом доме.
Были и письма с упреками в «партийной близорукости», в пренебрежении к решениям съездов партии, особенно знаменитого хрущевского ХХ-го. Суть в том, что когда в начале 1950-х годов строилась станция, в турбинном цехе было заказано и установлено большое художественное панно с цветным изображением Сталина. Жевтяк не стал это большое панно «замазывать» - из истории, как и из песни, слова не выкинешь. Хотя подобное «политическое пристрастие к искусству» вполне могло стоить ему партбилета.
Впрочем, вся эта подковерная суматоха в основной массе своей пройдет быстро, едва новый директор приступит к реальной работе на станции. А что до оставшихся недоброжелателей - то они были всегда и вряд ли когда-нибудь переведутся.
Панно на Южноуральской ГРЭС
читать дальше
Вячеслав ЛЮТОВ, Олег ВЕПРЕВ
|